Проблемы школьного подхода

Из книги «Четыре взгляда на троп»

Проблемы школьного подхода к тропу связны главным образом с двумя вещами: трудностью разграничения тропа и манеры речи и с трудностью в понимании амплификации и ее взаимодействия с тропами.

Эти трудности выливаются в изъяны классификации и неточные определения. В то же время разрешение этих трудностей дало бы нечто большее, чем простую строгость описания: оно позволило бы глубже понять сам феномен тропа. В этом смысле раздел о трудностях, как представляется, интереснее раздела об успехах школьного подхода.

В данный раздел попали такие тропы, как ирония, гипербола, эпитет и перифраз. Ирония и гипербола вместе образуют особую группу, с рассмотрения которой мы и начнем главу. В свою очередь эпитет и перифраз также имеют много общего.

Особый пункт в этой главе будет посвящен амплификации.

Ирония и гипербола

Ирония и гипербола — два явления, в которых связь тропа и манеры речи проявляются наиболее ярким образом. Причем в обоих случаях можно выделить чистые тропы и собственно речевую манеру, которая не может быть описана через перенос значения. А поскольку тень речевой манеры витает едва ли не в каждом тропе, рассмотрение иронии и гиперболы достаточно поучительно. Интересно также и то, что ирония нередко соседствует с гиперболой.

Ирония

В первой части книги в связи с многообразием античной терминологии, описывающей виды иронии (сарказм, миктеризм, хлевазм, антфразис, хариентизм, астеизм, литотес, ирония), мы уже высказывали критические замечания в адрес школьной классификации, числящей иронию тропом контраста. Добавим к сказанному выше немного, но сформулируем вывод — возможно он будет нов — о том, каким явлениям родственна ирония в тропеическом мире и вообще в мире риторики и стилистики.

Ирония сегодня в школьных пособиях перечисляется в списках тропов и квалифицируется как троп1 . В Википедии также можно найти множество определений, где ирония называется тропом. Тем самым школьная классификация обретает свою законченность: метафора — троп сходства, метонимия — троп смежности, ирония — троп контраста.  

Два свойства иронии, как уже отмечалось, мешают, однако, причислить ее к тропам. Первое — это суперсегментность. Ирония в отличие от других тропов — средство суперсегментное, оно накладывается сразу на весь речевой отрезок. Даже развернутая метафора, глобально функционирующая в тексте, как в «Телеге жизни» Пушкина, состоит из отдельных метафорических импульсов: каждая фаза езды в телеге — это маленькая метафора в составе большой. Ни метафора, ни метонимия (за исключением отдельных случаев) не являются суперсегментными средствами.

Способность же иронии относится сразу к целому речевому отрезку, в котором трудно выделить отдельный троп, не тайна для современных авторов, в особенности для историков литературы, и поэтому наряду с квалификацией «троп» ирония  квалифицируется как «прием» или вообще сразу же описывается содержательно как «насмешка, осмеяние» и т. п.2 безотносительно к тому, какими именно языковыми средствами эта насмешка выражена. Иными словами, в отличие от обычных тропов она не охарактеризована лингвистически и даже определяется через функцию. Функциональные определения тропов были свойственны античным авторам.

Второе свойство иронии, отличающее ее от классических тропов, намного интересней. Оно вытекает из суперсегментности, но ставит вопрос острее.

Ирония отличается от обычных тропов — метафоры и метонимии — тем, что не может быть описана через ассоциации денотатов. Если она вызвана к жизни ассоциацией по контрасту, то естественно спросить, по контрасту чего? В случае метафоры и метонимии это ассоциации по сходству или по смежности именно денотатов, т.е. образной стороны знаков. В случае же, когда перед нами ирония (этимологически «притворство»), характеризуется определенная речевая манера, собственно, само «притворство». Контраст действительно присущ иронии, но это контраст интенций: хочешь поругать, а делаешь вид, что хвалишь, или хочешь похвалить, а делаешь вид, что ругаешь (астеизм). Поставьте себя на место носителя древнего языка, и окажется, что, характеризуя виды иронии, вы просто перечисляете разные виды намеренного притворства, как если бы мы предлагали различать разные виды иронии по-русски: «поддразнивание», «насмешка», «высмеивание», «осмеяние».

Античная классификация ироний — это самый настоящий парад речевых манер: издевательская насмешка (сарказм), тонкая усмешка (астеизм), поддразнивание (хлевазм), веселая насмешка (хариентизм), простодушная усмешка (литотес), хмыканье (миктеризм). Неслучайно сами термины коррелируют с выражением лица. Мы уже проводили аналогию с античными театральными масками. На одной маске застыла тонкая улыбка столичного жителя — это астеизм, на другой — округленные глаза наивного провинциала — это литотес, на третьей обнажены десна (сарказм), на четвертой насмешливо расширены ноздри (миктеризм). Часто «маски» непосредственно запечатлены в этимологии термина.   

Возникает естественный вопрос: а есть ли другие случаи нарушения интенциональных ожиданий адресата речи, кроме иронии?

В первую очередь в голову приходит обман. В обмане ты тоже говоришь одно, а подразумеваешь другое. Правда, в отличие от иронии нарушение ожиданий «не задекларировано». Впрочем, ведь в некоторых случаях ирония также может быть скрытой. По школьной логике, обман тоже надо считать тропом контраста или в более осторожной формулировке — «приемом».

В голову приходит и амфиболия — намеренная двусмысленность, коварная речь духов, которые говорят одно, а подразумевают другое. Ср. амфиболии дельфийского оракула, сказавшего Крезу: «Если перейдешь реку Галис, разоришь великое царство». Это сбылось, только оракул недоговорил: «свое собственное царство». Кудесник также не намерен был пояснять вещему Олегу, как именно он примет смерть от своего коня. Таким же коварным было пророчество ведьм из «Макбета».

Амфиболия обычно рассматривается как стилистическая ошибка, реже как манипулятивный прием3, но она тоже похожа на троп. Если ирония — троп, то и амфиболия — троп.

А теперь представим себе хвастливую, заведомо преувеличивающую происходящее речь. Мы называем ее не иронией, не амфиболией, не обманом даже, а гиперболой и тоже характеризуем это явление как троп или фигуру.

Таким образом, в риторике есть целая группа явлений, обозначающих некие маркированные, т.е. выделенные, речевые манеры, выраженные в тексте суперсегментно и искажающие не столько реальность саму по себе, сколько связь между ожидаемой интенцией («я буду говорить серьезно», «я буду выражаться точно», «я не буду вас обманывать», «мой рассказ будет правдпдбен») и ее языковым выражением (иронией, обманом, двусмысленностью, гиперболичностью).

Все эти явления образуют некий околотропеический шлейф. Можно включить их в список тропов, несмотря на слабо выраженную связь с переносным значением, как включается — на таких же условиях — ирония. Можно их не включать, но тогда нужно исключить из тропов и иронию. Во всяком случае о существовании целой группы риторических явлений, характеризующих речевую манеру в целом, надо знать.

А теперь добавление, которое может показаться странным и в то же время за ним стоит красота тропеического мира. Перечисленные явления в самом деле можно рассматривать как проявления сходства (гипербола), смежности (амфиболия), и наконец, контраста (ирония или обман). Речь идет о сходстве, смежности и контрасте интенций, а не значений слов.

Среди видов иронии мы не рассмотрели антифразис, который со времен Беды Достопочтенного характеризуют как выражение слова в прямо противоположном значении. Антифразис легко и непротиворечиво может быть охарактеризован именно как троп, а не как речевая манера. Но это относится только к антифразису.

Употребление слова в прямо противоположном значении — явление, сопутствующее иронии, а не вид иронии. На деле в отдельных отрывках иронической речи антифразис может как встречаться, так и не встречаться. Он почти обязательно встречается в астеизме и литотесе, но мало вероятен в хариентизме и хлевазме. С другой стороны, антифразис может встречаться в обмане, не даром обман характеризуется выражением «на белое говорить черное».

Если посмотреть на примеры, приводимые на астеизм в одном и том же издании (в данном случае в словаре «Культура русской речи»), то мы увидим, что в отдельных случаях в астеизме участвует атнифразис:

(Молодой человек, входя в роскошный номер гостиницы к своему приятелю): Это твоя лачуга?

В других это не так очевидно:

— Черт так не сыграет, как он, проклятый, играл на контрабасе, бывало, выводил, шельма, такие экивоки, какие Рубинштейн или Бетховен, положим, на скрипке не выведет. Мастер был, разбойник (А.П. Чехов).

Хотя, как и в прошлом примере, курсивом выделены слова, демонстрирующие природу астеизма, трудно однозначно отнести их к антифразису: «проклятый» вместо «благословенный»? «Разбойник» вместо… в самом деле вместо чего? Да и только ли в выделенных словах заключен астеизм — похвала в форме насмешки?

В том же издании сарказм проиллюстрирован строчками из Некрасова:

Ты уснешь, окружен попечением
Дорогой и любимой семьи,

Ждущей смерти твоей с нетерпением.

Здесь вообще нет употребления слова в прямо противоположном значении. Нет и сематического переноса, необходимого признака тропа. Есть саркастическая речевая манера. Причем этот сарказм начинается в стихотворении еще до процитированных строчек и продолжается после них. Пожалуй, только слово «герой» относится в большом пассаже к антифразису и, соответственно, к тропу в чистом виде. В основном же сарказм выражен противоречащими друг другу словосочетаниями и фразами: дорогая семья ждет смерти, втихомолку проклятый, но возвеличенный громкой хвалой. Как было сказано выше, такую дезавуированную иронию называют диасирм.

Я бы суммировал это так. Ирония — общее название для различных речевых манер, в которых истинная интенция прячется за притворной. Все эти манеры так или иначе связаны с насмешливостью. Во многих случаях выразителем иронии является антифразис — слово, употребленное в прямо противоположном значении. Последний является тропом. А, так как мы, ученые люди, подобно простым смертным, подвержены ассоциациям по смежности, мы называем саму иронию тропом, хотя ее связь с семантическим переносом носит факультативный характер. Игра в данном случае происходит на уровне интенций говорящего и их считывания, а не на уровне лексических значений. Ирония — средство суперсегментное, и далеко не всегда можно локализовать слова, в которых она выражена. Названные выше речевые манеры были поименованы античной риторикой (хариентизм, хлевазм, миктеризм, сарказм, астеизм, литотес). По-видимому, эти термины и понятия лучше сохранить. Возможно, к ним надо добавить что-то новое, отвечающее сегодняшним видам иронии (стёб? прикол? тролллинг?). Можно было бы так, например, трактовать новые явления. Стёб — амбивалентная насмешка. Прикол — насмешка-курьез. Троллинг — провоцирующая насмешка.

Ирония требует дополнительного изучения.


1Это отражено в энциклопедии «Русский язык». СМ.: Скребнев Ю.М. Ирония //Русский язык. Энциклопедия. М., «Советская энциклопедия», 1979. С.98.

2Сковородников А.П. Ирония //«Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник»; М., «Флинта», «Наука». С. 227-229; Чавчанидзе Д.Л. Ирония // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М. НПК «Интелвак», 2001.С. 315-317.

3Завьялова О.Н. Двусмысленность //Культура русской речи… С.149-150.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *