Автор: khazager

Роскошный пролог

Это было в те времена, когда пломбир стоил 19 копеек, когда всюду стояли автоматы с газированной водой, когда женщины изготовляли из какао и печенья шоколадную колбасу и приносили ее на работу, это были времена больших застолий, времена, когда мужчины мирно курили на площадках многочисленных НИИ, обсуждая советский спорт и проходящих мимо сотрудниц, это были времена веселых телефонов-автоматов и табачных киосков с цветными стеклышками, расписанных под русскую табакерку, времена, по которым ностальгируют рожденные в СССР, чей адрес не дом и не улица.

В лесу над рекой жила фея,
По ночам она часто чудила
И как-то в своем перигее
Совслужащего полюбила.
Подражание Горькому

1

Году так в семьдесят пятом или семьдесят шестом доживал свой последний месяц кинотеатр «Новости дня».

Это был все тот же одноэтажный лобатый дом без окон, но с тремя высокими дверями и неоновой вывеской. А в крошечном его вестибюле все еще висела несчастливая картина, которую в свое время часто перекрашивали, зарисовывая изображения провинившихся вождей. В конце концов ее переделали до неузнаваемости: виден был только длинный зеленый стол, за ним кто-то что-то подписывал, и бордовый фон, на нем выделялась белая скульптура Ленина. Прямо под этой картиной располагалась буфетная стойка, за которой стояла женщина с внешностью русалки. Годы были не властны над ней.

Взявшись публиковать истории ныне здравствующего пенсионера Петра Васильевича Булкина, я должен сообщить краткие сведения о нем самом, на что он охотно согласился. Большую часть своей жизни Петя Булкин, мой школьный товарищ, проиграл в пляжный волейбол. С работой ему сначала повезло: после института он был распределен в закрытое учреждение, что очень скоро дало ему возможность получить невероятно большую по советским меркам квартиру. Позже, однако, оказалось, что место жилья и работы Булкина лежит за пределами новой России. А поскольку к этому времени беспечный Булкин так и не женился, ему оставалось продать квартиру и возвратиться домой к матери. Квартиру, правда, продать не удалось. Но он обменял ее на персидский ковер, погрузил ковер на машину и, маневрируя среди появившейся на улице военной техники, выехал из города, расположенного где-то в Ферганской долине, где странствовал некогда Ходжа Насреддин.